ОТЕЦ ИЛИЙ И ЕГО УРОКИ

Если поедете в Оптину пустынь, то обратите внимание: напротив автобусной остановки – могила келейника дорогого батюшки Георгия Богомолова, в монашестве Тихона. Он, так же как и при жизни, провожает и встречает паломников. Надпись тыльной стороне могильного креста гласит: Георгий был справедливым и богобоязненным, 17 лет служил келейником старца, принял монашество на 67-м году жизни. Могу добавить от себя – он был настоящим воином духа. Ох, Георгий, сколько с тобой связано…

…Стылый мартовский день. Мне назавтра надо лететь в командировку в Минеральные Воды, а оттуда – по железнодорожной ветке по нескольким городам. Командировка, прямо скажем, непростая, и я решила взять благословение на дорогу. Мчусь в Переделкино, влетаю в знакомые ворота – в надежде, что сегодня народу будет мало из-за непогоды, и я смогу быстро попасть к батюшке, – но, увы, весь двор битком забит людьми. По разговорам понимаю – многие очередь заняли ещё вчера, отдельно стоят священники с монахами, а у дороги, в толпе телохранителей, – медийные персоны. Понятно, шансов никаких. Вдруг появляется Георгий и объявляет: «Иркутские, приготовьтесь, минут через двадцать – полчаса зайдете». Увидев меня, Георгий поздоровался и сказал, чтобы ехала обратно – «Батюшка тебя не примет сегодня, стопроцентно». И тогда мне приходит в голову мысль: а что, если я просто издалека посмотрю на него. Просто один взгляд. Зайду и выйду. Георгий, с минуту подумав, говорит: ладно, взгляд, только взгляд, не больше! Берёт меня за руку, проводит через возмущенную толпу в келлию, ставит напротив окна и машет пальцем: смотри, мол! Но мне бы в голову не пришло открывать рот: то, что я увидела, поразило до глубины души. Абсолютно преображенное лицо старца. Перед ним сидел агроном-селекционер, в руках у него было что-то вроде подноса (или пакет он так держал), и по очереди он доставал оттуда в маленькой прозрачной упаковке семена озимой пшеницы, кратко описывая их характеристики: вот у этой такая-то урожайность, а той – ранние заморозки не страшны, там стебель короткий, а здесь – корневая система глубоко уходит…

Старец осторожно, как великую драгоценность, брал в руки каждое зернышко и смотрел куда-то вдаль. Что он там видел? Как в лютый мороз под снежным покровом зарождается чудо жизни? Или щедрое, в росе, поле? Или готовое зерно? А может, он видел миллионы людей, которые погибли от голода, – среди них его дед с бабушкой. «Вот, если бы эта пшеничка была в 1930-х годах, сколько бы людей остались живы, – произнес он наконец. – Золотое зернышко». Сказано это было с такой болью и благодарностью одновременно, что с тех пор у меня отложилось в памяти: каждый день благодарить Бога за хлеб! Цена у нашего хлеба слишком высока. А ещё – знать сорта хлеба, над выведением которых люди работают денно и нощно, исследуют, проводят опыты, и вовсе не за деньги или звания, а просто чтобы обеспечить страну хлебом.

С тех пор у меня отложилось в памяти: каждый день благодарить Бога за хлеб!

Даже в моем родном краю, зоне рискованного земледелия – Тюменской области, где, как известно, морозы опускаются в зимнее время до минус сорока, давно «прижились» озимые сорта мягкой пшеницы (сорт «Новосибирская 51» и «Скипетр», а также озимая рожь – сорт «Влада» и «Памяти Кунакбаева»). В иные времена заголовки ведущих СМИ пестрели бы информацией об этих научных открытиях, которые, и это правда, изменяют мир, ибо избавляют людей от голода, даже мыслей о нем! Мы живем в эпоху великих открытий… о которых нам мало известно или неизвестно вовсе.

…Батюшка отвел взгляд к окну, увидев меня, еле заметно кивнул головой и показал ладонь с зернами – смотри, мол, какое чудо. Я поняла. Я все поняла.

Могила монаха Тихона (Георгия Богомолова)

Но были и неприемные дни, когда с ним можно было просто сидеть и говорить о чем угодно. Особенно ценны моменты, когда он улыбался. Вот, например, такой. Я рассказывала, как меня не приняли в комсомол. Когда исполнилось 14, в эту организацию принимали не всех, а тех, кто хорошо учится. Моя фамилия была в списке, помнится, даже банты гипюровые мама купила, хотя я уже вышла из возраста, когда их носят. Праздник же! Фотограф из районной газеты приглашен (я в той газете впоследствии работала корреспондентом), осталось клятву выучить и торжественно на линейке выступить, первой, кстати. И вот, в последний момент моя фамилия из списка исчезает! Пробую выяснить, в чем дело? Учителя все как один говорят: надо тщательнее относиться к учебе, сколько-то четверок исправить на пятерки. Как будто у меня их много… Я – с плачем домой. Дома, после долгого совещания, решено послать в школу деда-фронтовика, и уж он, хорошо поставленным голосом, должен вразумить педагогов. Я тогда, между прочим, единственный раз видела все ордена и медали на дедовском пиджаке, обычно он к наградам относился философски. Увы. Не помогло. Торжественная линейка прошла без меня, клятвы не пришлось учить, да и ни к чему – комсомольская организация вскоре распалась… Отец Илий после моего рассказа рассмеялся. Много времени спустя я из его официальной биографии узнала, что сам он вступал в комсомол, в чем впоследствии раскаялся. А мне не пришлось этого шага совершить, видимо, кто-то за меня молился…

О почитании родителей

Георгий Богомоловю Фото: taday.ru

Однажды, среди благословенной тишины, когда Георгий вышел машину с брошюрами разгружать (а он ещё был грузчиком, водителем, строителем, ремонтником, поваром, всего не перечислить), в келлию врывается молодой человек в дорогом костюме, белой, какой-то совершенно глянцевой рубашке, да и сам он выглядит, будто сошел с обложки модного журнала, – и падает в ноги батюшке. Я невольно отпрянула, но решила не уходить: мало ли, вдруг сумасшедший? И начинает говорить, говорить, что ему плохо, скверно на душе, свет не мил, ничего не радует… и все в таком духе. Батюшка смотрит вдаль, его небесно-чистые глаза устремлены куда-то вверх – я много раз наблюдала этот взгляд. После него обычно наступает абсолютная тишина. Всепроникающая тишина. Эта тишина сопровождает человека долгое время, словно тихий ангел идет за тобой. И нет ничего ценнее и прекраснее этой насыщенной тишины. Бывали дни, когда после общения с дорогим батюшкой тишина была со мной несколько месяцев. О, какое это прекрасное состояние! Батюшка, ласково посмотрел на посетителя, начал говорить, тихо-тихо… К сожалению, весь рассказ я привести не могу, я не ставила себе целью его запоминать, но что-то вроде – надо исполнять заповеди. Все! Не нами же сказано о почитании родителей…

Тут молодого человека прорвало:

– Да я матери путевку в санаторий купил! Лучший санаторий, между прочим. Деньги перевел, чтобы зубы вылечила, дома крышу перекрыл… не лично, работников нанимал. Телевизор у неё, знаете, какой у неё телевизор!.. – он обвел взглядом келлию – и осекся: здесь по определению не могло быть телевизора…

Снова наступила тишина. Старец смотрел вопросительно. Молодой человек понял, и я поняла. Сказано же в заповеди про отца и мать… Мгновенье. И он неожиданно разрыдался.

– Бросил он нас! Мне 4 года было… ушел. От алиментов скрывался, мама выкручивалась, как могла, а где у нас в деревне заработаешь? Выращивала в огороде овощи и продавала на трассе. Знаете дорогу на Пензу? Только в область въезжаете, небольшая деревня слева, там мой дом, у самой трассы. Сейчас у нас мансарда, спутниковая антенна. А раньше крыша протекала. Вы не представляете, сколько унижений мы от нищеты пережили. Я на собственный выпускной не ходил, костюма не было, и за банкет нечем было платить, сказал, болею…

– Твой отец какого роста? – неожиданно задает вопрос батюшка.

Молодой человек чуть напрягся, потом ответил что-то вроде: чуть пониже меня будет. А так мы очень похожи, один в один.

– Помирись с отцом…

Возникла пауза.

– Как?

– Ну, сначала позвони, – говорил батюшка, – спроси, как дела, а потом, может, ему нужно что-нибудь, одежду свою можешь выслать, у тебя же много всего, да? Куртки, рубашки разные… в деревне любую одежду носить можно, ну, и обувь, конечно, куда без неё?

Батюшка еле успел договорить – появился Георгий и попросил молодого человека уйти, высказал: в неприемный день, мол, пришел, или без очереди, в общем, что-то в этом роде. Уходил молодой человек совершенно другим. Это уже был не бизнесмен с обложки, а простой русский парень с васильковыми глазами, веснушками, непослушной челкой цвета спелого колоса и доброй улыбкой. Таких обычно любовно называют не Роман, а Ромашка, не Василий, а Василёк, не Николай, а Колокольчик…

Уходил молодой человек совершенно другим. Это уже был не бизнесмен с обложки, а простой русский парень с васильковыми глазами и доброй улыбкой

У этой истории есть продолжение. Пару месяцев спустя я встретила его в городе. Молодой человек узнал меня, подошел, спросил, когда можно будет приехать к батюшке и его поблагодарить. Да и как благодарить? Я ответила: можно заказать в храме или монастыре благодарственный молебен, отдельно подать сорокоуст о здравии схиархимандрита Илия. Это будет лучшей благодарностью. Но молодого человека распирало от счастья, ему необходимо было с кем-то поделиться. И я, несмотря на занятость, все же выслушала.

…В тот же день он, по совету старца, позвонил своему отцу. Сначала набрал номер соседей, потом знакомых, затем ещё чей-то, пока не выяснил номер родителя. Тот сначала не поверил, затем, когда выяснил, что все-таки это его родной сын, – заплакал от счастья и попросил прощения. Говорили часа два, отец рассказал, как украдкой ходил возле школы, смотрел на сына, но подойти не мог – боялся людской молвы. В деревне ведь все друг друга знают. Как попросил приятеля, работавшего на бензовозе, довезти сына в больницу, когда у того случился приступ аппендицита. А ещё как радовался, когда узнал, что сын в Москве поступил на юридический факультет, на бюджетное место! Один-единственный из всей школы так далеко шагнул. Отец говорил, хотя правильнее будет сказать – каялся, каялся… без надежды на прощение, не заслужил, он это осознает, теперь лежит после операции в доме один, а пока находился в больнице – обворовали. «Даже тапочки унесли». Не знает, в чем на улицу выйти, да и сил нет. Гемоглобин низкий, нету мочи чаю заварить.

…Расстояние от Москвы до Пензы – 640 километров, но до самой Пензы не надо, кажется, вторая деревня, сразу при въезде в область. В одну ночь сын на хорошей машине этот путь преодолел, первым делом заехал к отцу. И это был именно сын деревенских родителей, а не надменный специалист по арбитражному праву, руководитель отдела в крупной столичной компании. Привез свои вещи, при виде которых отец разрыдался, а также разные тонометры, глюкометры, чай, кофе, что-то ещё.

С тех пор что-то изменилось в его жизни. Исчезла душевная боль, тоска, появилась любовь и интерес к жизни. Великая сила прощения в одночасье изменила его

Заказал пластиковые окна, замки, замену сантехники, днем посетил мать, наладил вентиляцию в теплице, съездил к ветеринару с Шариком, приделал крючок в сарае – и на следующий вечер уехал. «У меня днем процесс (судебный – прим. авт.), пропускать нельзя, иначе штраф». С тех пор что-то незримо изменилось в его жизни. Куда-то исчезла душевная боль, обесточивающая тоска, а появилась любовь и интерес к жизни. Великая сила прощения в одночасье изменила его. «С отцом я теперь на связи, мало ли что», – завершил он свой монолог.

«Пусть смотрят на красивую землю»

Но были и времена, когда я подолгу не посещала батюшку. Как это не обидно звучит, исключительно по собственной глупости. Например, я покрасила волосы, наивно полагая, что светлая краска быстро смоется, недели три-четыре от силы, – но не тут-то было, пришлось ждать, пока волосы не отрастут, а светлые кончики попросту отрезать в парикмахерской. Как будто от старца можно что-то скрыть! Не хотелось в новом обличии предстать перед Георгием. А дальше произошло вот что: в тот момент, когда я решилась-таки ехать в Переделкино, у меня в глазах зарябило, и я потеряла сознание. Уже в «скорой» мне диагностировали микроинсульт и наказали не двигаться. Надо сказать, разного рода искушения меня сопровождали и раньше, но я не придавала этому значения. Свет сильнее тьмы. А тут раз – и в больницу надолго. Глядя на капельницу с «Мексидолом», я приняла решение: долго здесь не задерживаться. Весна на дворе! Честно сказала врачу: мечтаю поесть щавелевый суп и яичницу с черемшой собственного приготовления, поэтому, уж простите, долечиваться буду дома. Моя соседка – прекрасная женщина лет за 90 – спросила, не сибирячка ли я? Обычно сибиряки такие решительные. Я ответила положительно. Мы с ней разговорились, оказалось, что Лидия Сафроновна – мать российского космонавта Павла Владимировича Виноградова, который, как пишут справочники, «является самым возрастным человеком, который когда-либо работал в открытом космосе». Родом из Магадана. Говорила о домах на сваях, о своей любви к земле, к природе, о посаженной возле дома смородине, которая радует щедрым урожаем. О том, как важно беречь землю. Я давно заметила – северяне особенно трепетно относятся к зеленым насаждениям.

Вспомнила дорогая моя собеседница, как ехала с водителем по «Ярославке», а там пробка огромная (обычное дело), и Лидия Сафроновна, несмотря на преклонный возраст, вышла из машины, взяла пакет и начала собирать придорожный мусор – ведь ребятам из космоса все видно… Пусть смотрят на красивую землю – а она воистину прекрасна, Паша рассказывал… Мы с ней сдружились, сын звонил ей часто, и я пришла в восторг от этой прекрасной семьи, атмосферы любви и заботы. А ещё через пару дней я написала заявление, что «в случае чего, ответственность беру на себя», собрала вещи, попрощалась и ушла. Накануне попросила своего сына купить мне несколько пачек овса. Буду лечиться дедовским способом – овсяным отваром. Забегая наперед, сообщу – помогло.

«Всегда оставаться с Богом»

Батюшка всегда смотрел не на само явление, а на природу, на его корни, предпосылки. Говорил: в любой ситуации нужно быть с Богом. Видя смену настроения на моем лице, повторял: «Всегда оставаться с Богом».

Батюшка всегда смотрел не на само явление, а на природу, на его корни, предпосылки. Говорил: в любой ситуации нужно быть с Богом

– А вот, если я еду на машине на дальнее расстояние, а порой за границу, и люди мне попадаются разные – гаишники, таможенники, которые могут задержать на 12 часов, а могут и денег попросить, чего уж там… как тут не возроптать?

– В таких случаях, – отвечал старец, – надо призывать на помощь Архангела Михаила, обязательно перед поездкой почитать ему акафист, хорошо бы ещё включить его в машине, послушать… Пожалуй, я закажу тысячу штук, и на следующий месяц мне привезут, буду раздавать всем водителям. Приезжайте, Ольга...

– Конечно!

Батюшка грустно посмотрел на меня. Я приехала к нему только через полгода. Акафист потом купила в «Сретенском монастыре», и вправду – дорога с Архангелом Михаилом оказалась совершенно другой.

Архангеле Михаиле, моли Бога о нас!

К водителям батюшка относился очень серьезно. Всегда благословлял на дорогу, на ремонт машины (иногда подсказывал), на сдачу экзаменов… Но один раз, впрочем, было исключение. Может, и не один раз, просто я знаю про один. Пришел к нему молодой мужчина и радостно так сообщил: его мама выиграла машину в лотерею. Он выразился так: «Мне хорошая машина с неба упала, можно сказать!» Остались сущие пустяки – сдать на права и кататься в свое удовольствие. На что отец Илий строго сказал, что нет благословения этому мужчине за руль садиться, а машину можно продать и разделить деньги с сестрой, у матери ведь двое детей, да?

Я не знаю продолжения этой истории. Судя по мрачному виду этого человека, ответ старца ему не понравился. Но я не вправе его осуждать, как и кого-либо – сама я его не всегда слушала, о чем, конечно же, очень жалею. Многое из сказанного батюшкой мне открылось 20 лет спустя. Главное, отец Илий видел человека полностью – его потенциал, наклонности, привычки, родственные связи. Соответственно, рассуждал, как человек, имеющий полную картину мира. Я никогда не встречала подобных ему людей, да и, наверное, уже не увижу.

Евангелие – книга на каждый день

…Первый раз я встретила отца Илия в начале 2000-х, когда проходила послушание в оптинских теплицах у монаха Елисея (впоследствии схимонаха Евфимия) в последний раз, – а я тогда не знала что это последний, – в феврале-марте 2018 года, в Переделкине. Наказал каждый день читать Евангелие, хотя бы по одной главе.

– Батюшка, ну, что вы, я не смогу каждый день.

На что он ответил:

– Тогда я буду читать за вас, у меня времени много.

Я смутилась и начала в привычной манере говорить: а что, если, к примеру, я в один день прочитаю столько-то глав, как бы авансом за последующие дни. Он улыбнулся. Я поняла: Евангелие – книга на каждый день. Потом были какие-то бытовые вопросы. Я рассказала, как в больнице, где недавно лежала, мне очень хотелось морошки, натуральной, пахнущей снегом и северным сиянием, или хотя бы ее запах ощутить. В детстве бабушка меня часто кормила спелой морошкой. Просыпаешься, а рядом с кроватью – кружка со свежесобранной янтарной морошкой.

– Как хорошо, что есть такие воспоминания из детства, – вздохнул батюшка. – «Любовь никогда не перестает»….

Я торопилась на электричку, он дал мне в дорогу пачку печенья, как сейчас помню, «с топленым молоком», что-то ещё, и сказал:

– Про Божью Матерь не забывай, а перед иконой Казанской как молилась, так и молись. Она всё управит.

Вскоре я забрала ребенка из детдома, вернее, из Детского дома инвалидов (ДДИ), у которого, как говорили врачи, никаких шансов, и полностью погрузилась в его восстановление и социализацию, не забывая при этом работать, как обычно…

Могила о. Илия. Фото: yandex.ru/maps

22–25 мая 2025 года я посетила Оптину пустынь. Первый раз я увидела могилу дорогого старца – справа, у часовни. Вспомнила его тихий голос, и как он называл меня по имени. Мне тогда было немножко странно: ведь Оля же для всех, а он – Ольга. С другой стороны часовни – могила отца Елисея (схимонаха Евфимия), выращенные им помидоры, огурцы, огромные перцы. Господи, какие же они вкусные! Возле остановки – верный Георгий (монах Тихон), – помню, как он меня похвалил (может, первый раз), когда я батюшке подарила простую кружку, небольшую, без всяких излишеств. Он сказал: «В самый раз». И годы жизненных уроков, духовных открытий, душеспасительных разговоров… Неужели это в прошлом?